Детская злость на мать, выплёскивающаяся на жену

(имена и детали изменены, истории основаны на реальных наблюдениях из практики)

История Марата

Вечером, когда город погружался в мягкий свет фонарей, а редкие звуки машин растворялись в тишине, Марат сидел в своей квартире и смотрел в окно. Его жена готовила ужин, в комнате пахло жареным мясом и свежим хлебом, но внутри него что-то закипало, словно старый котёл под давлением. Казалось, ещё мгновение и он сорвётся. Поводом стало пустяковое замечание, что он забыл купить молоко. В этот момент в его памяти вспыхнуло не сегодняшнее, а вчерашнее, не голос жены, а голос матери. Та самая резкая интонация, обесценивающая, от которой всё внутри сжималось в детстве. «Ты опять не справился. Ты что, даже это не можешь сделать нормально?». Эти слова, услышанные сотни раз, будто оживали каждый раз, когда жена позволяла себе упрёк. Но тогда, в детстве, Марат молчал. Он не мог ответить матери, так как она была слишком сильной, непоколебимой, всесильной в его маленьком мире. И теперь, уже взрослый, он отвечал жене так, как хотел бы когда-то ответить матери. Он кричал, иногда ломал предметы, иногда уходил из дома, хлопая дверью. Внутри же была не жена, а была мать, её тень, её образ, впитавшийся в сознание и оставшийся там навсегда.

В практике психологии подобные случаи встречаются нередко. Исследования показывают, что мужчины, выросшие в семьях с гиперконтролирующими или эмоционально нестабильными матерями, часто испытывают трудности в построении здоровых отношений (Jacobson, Gottman, 1998 / Семейная и парная терапия - Джон Готтман и метод Готтмана 1998). Они могут проецировать подавленные чувства злости и бессилия на своих партнёрш, так как именно в отношениях с ними повторяются динамики «близость - контроль», «любовь - обесценивание».

Марат не понимал, почему он злится так сильно и так внезапно. Его жена видела перед собой мужа, но за её глазами стояла другая женщина — та, с которой он вёл диалог всю жизнь.

История Руслана

Руслан всегда казался окружающим спокойным, уравновешенным человеком. Коллеги называли его надёжным, друзья считали рассудительным. Но дома, в тишине, он был другим. Его жена часто плакала, потому что не понимала, почему после любого спора он замолкал на дни, погружаясь в холодное молчание. Он не бил, не кричал, но казалось, что он исчезает.

В детстве Руслан жил с матерью, которая была эмоционально непредсказуемой. Она могла обнять его и сказать, что он её единственный свет, а через час накричать и обвинить в том, что он «разрушил ей жизнь». Его отец ушёл, когда он был слишком мал, и Руслан рос в мире, где любовь всегда соседствовала с виной. Со временем у него выработалась стратегия - прятаться. Не спорить, не выражать злость, потому что это было опасно. А внутри копились огромные слои невысказанной боли. Во взрослой жизни они превратились в привычку отстраняться, замолкать, превращаться в ледяную стену. Его жена могла кричать, могла умолять, могла стучать кулаками по столу, но в ответ получала только тишину.

В психологии это называется «избегающим паттерном» - способом защиты, когда человек настолько боится боли и отвержения, что предпочитает отрезать от себя чувства, чем рисковать столкнуться с ними снова (Микулинцер, М. и Шейвер, П. Р. (2007). Привязанность во взрослом возрасте: структура, динамика и изменения). Но эта защита разрушительна, потому что превращает близкие отношения в пространство холода и одиночества.

Руслан не ненавидел свою жену, как ему казалось. Он ненавидел ту самую материнскую тень, которая стояла между ними. Ему было проще спрятаться, чем встретиться с этим лицом к лицу.

Анализ:

Истории Марата и Руслана - это отражение одной и той же боли, проявленной по-разному. Один кричит, чтобы наконец освободиться от внутреннего плена, другой молчит, чтобы не допустить повторения детской катастрофы. И оба оказываются заложниками прошлого, которое управляет их настоящим. Нам важно увидеть, что ненависть к матери не исчезает с взрослением. Если её не прожить, не осознать, не переработать, она продолжает жить в человеке, как невидимый собеседник. Мужчина может считать, что борется с женой, но на самом деле он снова и снова вступает в бой с той женщиной, которая была когда-то сильнее, выше и недосягаемее. В этом и есть ключ. Настоящая зрелость мужчины начинается тогда, когда он способен остановиться и спросить себя: «С кем я сейчас спорю? К кому я обращаю свой крик или молчание? Это действительно моя жена или это мать, которая живёт во мне?». Некоторые мужчины находят в себе силы выйти из этого замкнутого круга. Чаще всего это происходит тогда, когда приходит момент внутреннего выбора. Кто-то впервые замечает слёзы ребёнка, испуганного его криком, и понимает, что повторяет сценарий своей матери. Кто-то сталкивается с разрывом брака и осознаёт, что теряет не жену, а шанс на нормальную жизнь.

В каждом движении, в каждом взгляде Марата и Руслана ощущается тень детства. Марат, когда сидел за столом и пил кофе, бессознательно сжимал кулаки, будто готовился к бою, хотя реальной угрозы не было. Руслан, сидя на диване, ощущал, как мурашки бегут по спине, когда жена пыталась объяснить свои чувства, и его молчание обволакивало комнату ледяным покровом. Марат иногда ловил себя на том, что повторяет мимику матери: вздёргивает брови, сжимает губы, делает взгляд, который когда-то заставлял его самого замереть в детстве. Руслан замечал, что его сердце начинает колотиться, когда он слышит интонацию в голосе жены, которая напоминает тнтонацию матери, и тогда он закрывается в себе, будто ребёнок, который снова боится наказания.

Исследования в области психологии указывают, что критический момент наступает тогда, когда мужчина способен соединить собственные воспоминания с текущим поведением и увидеть причинно-следственную связь (Фонаги, П. и Таргет, М. (2002). Раннее вмешательство и развитие саморегуляции. Психоаналитическое исследование). Осознанность становится первой ступенью зрелости.

Зрелость - это ведь не про умение подавить чувства, а способность встретиться с ними честно. Это умение признать: «Да, я злюсь, но моя злость не к жене, а к прошлому». Это сила не перекладывать свои детские раны на тех, кто рядом сейчас.

Мужчинам, которые узнают себя в этих историях, я бы рекомендовал:

Отслеживать свои реакции. Когда возникает резкая злость или желание замолчать, задавать себе вопрос: «На кого я действительно злюсь?»

Проживать эмоции конструктивно. Записывать их, проговаривать наедине с собой, признавать их существование.

Развивать эмпатию. Понимать, что жена - не мать, и видеть в ней отдельного человека, а не отражение прошлого.

Обращаться к терапии. Исследования показывают, что психотерапия снижает уровень агрессии и помогает разорвать межпоколенческие сценарии (Kerr, Bowen, 1988 / Керр, М. Э. и Боуэн, М. 1988. Оценка семьи: подход, основанный на теории Боуэна).

В заключении я бы хотел сказать следующее:

Мы все несём в себе тени прошлого. Иногда они становятся нашими спутниками, а иногда нашими пленниками. Но зрелость человека определяется не тем, что у него нет этих теней, а тем, способен ли он увидеть их и отделить от настоящего. Марат и Руслан - образы тысяч, а то и сотен тысяч мужчин, которые ежедневно борются не столько с женой, сколько с собственной историей. И у каждого есть выбор: продолжать бесконечный спор с материнской тенью или однажды сказать себе правду и начать жить своей жизнью. Потому что настоящая зрелость - это, прежде всего, способность любить не из страха, а из свободы. Это умение строить отношения не как поле битвы, а как пространство, где нет места призракам прошлого. И вот тогда ненависть перестаёт быть криком ребёнка внутри взрослого мужчины, а превращается в понимание, что мы не обязаны повторять то, что было, и мы можем жить иначе».